Тёмная волшебница
Часть 1. Экспедиция Франклина, и с чем ее едят
Часть 2. Северо-Западный проход, и где его искать
Эребус (он же Эреб) — греческое божество вечного мрака. Со статусом там сложно, потому как родился он то ли “от”, то ли “из” Хаоса, и вместе со своей сестрой и женой по совместительству наплодил кучу жути: смерть в разных вариациях, раздор, злословие, старость и лживые сны. И для полной гармонии в своей зоне ответственности — Харона и Стикс.
“Террор” в расшифровке не нуждается. С латыни слово переводится как “страх” или “ужас”. И, боюсь, попытка докопаться до тонкостей происхождения термина вызовет подозрения у нашей нацбезопасности, так что оставим этот вопрос.
Мысль о зависимости судьбы судна от его имени срифмовал и популяризировал капитан Врунгель со своей “(По)Бедой”, но и до него к названиям кораблей моряки относились с большим трепетом. Так с чего вдруг исследовательские суда окрестили “Ужасом” и “Мраком”?
В 1696 (нет, это не опечатка) с британских верфей сошел...В 1696 (нет, это не опечатка) с британских верфей сошел первый бомбардирский корабль под звучным именем “Террор”. Бомбардирские корабли тех времен сопоставимы по размеру с корветами и шлюпами, но оснащены орудиями максимального для флота калибра. Бомбардиры использовались — не сложно сказать — для бомбардировок крепостей и эскадр. И, чтобы компенсировать отдачу от выстрелов мортир, борта их делали с упором на прочность, пусть даже в ущерб скорости или маневренности.
На первом “Терроре” орудий было всего 4. На втором — 14. На третьем и четвертом — по 8. Пятый не дотянул размерами до бомбардира, но и канонерской лодкой воевал достойно. Шестой “Террор” — это “наш” — был спущен на воду в 1813 и принимал участие в англо-американской войне 1812-15 годов.
Откуда столько тезок? Так это ж еще не все! Седьмой “Террор” построили в 1856, восьмой — родился и не “Террором” вовсе, но был переименован. Девятый — броненосец HMS Terror (I03) — прошел первую мировую и был потоплен немцами в 1941 при Бенгази.
Эти суда связаны в своеобразную династию традицией передачи имени по наследству. Говорят, “корабли не умирают” — выходит, что так. Ведь, пусть и опосредованно, благодаря “потомкам”, но до наших дней дошла память о том первом бомбардире 1696 года.
Династия “Эребусов” моложе, зато известнее.
Первый “Эребус” сошел с верфи в 1807 году брандером (средних размеров судно с ракетами Конгрива на борту), плавал по Балтике, воевал с русскими. Потом отправился в Америку и в 1814 (вторая война за независимость) участвовал в атаке на форт Макгенри. Об обороне форта была написана поэма, которая через сто с лишним лет легла в основу американского гимна. А теперь внимание: “And the rockets’ red glare, the bombs bursting in air”, — красный сполох ракет — это единственный в том сражении ракетоносец британцев, “Эребус”, ну а бомбы — это один из нескольких бомбардиров “Террор”, причем шестой “Террор”, который “наш”.
Франклиновский “Эребус” был вторым по счету, и построили его в 1826. Всего кораблей с таким наименованием пять, последний выпускался в паре с последним “Террором” и прошел обе Мировые Войны.
Ну а франклиновские корабли (повторюсь, это шестой “Террор” и второй “Эребус”) парой не задумывались, в боях не пересекались и на пенсию вышли в разное время. Встретились они лишь в 1839 году, будучи отобранными для Британской антарктической экспедиции Джеймса Росса.
С легкой руки Барроу и после фиаско Бака, едва не угробившего “Террор”, и без того прочные бомбардиры были дополнительно укреплены слоем обшивки, которая выдерживала давление пакового льда. Вместе с Россом (капитан “Эребуса”) в море вышел его соратник и близкий друг Френсис Крозье (капитан “Террора”).
Год потребовался, чтобы добраться до южной колонии Британской империи — Тасмании. На тот момент ей управлял Джон Франклин. Корабли Росса сделали передышку и пополнили запасы.
В первое лето Росс открыл море Росса, шельфовый ледник Росса и вулканический остров Росса. Двум вулканам на острове, впрочем, присвоили имена Эребус и Террор (а могли бы тоже назвать Россами).
После перерыва на зимовку у Франклина экспедиция отправилась к Фоклендским островам изучать тюленей Росса. Третий сезон был менее удачным, потому что из-за сложных погодных условий Эребус с Террором едва не застряли среди айсбергов.
Тем не менее, помимо нанесения на карту кучи объектов имени себя любимого, Росс рассчитал расположение южного магнитного полюса и от души (хоть и не лично) поспособствовал развитию зоологии и ботаники.
Единственная жертва из числа экипажа — матрос, смытый за борт волной. На кораблях не было ни голода, ни болезней.
Но, в попытке рассказать о кораблях, я, собственно, о кораблях и позабыла. Это упущение стоит исправить. Так что набираемся терпения, концентрируем внимание и вникаем в цифры.
“Эребус” имел водоизмещение в 715 тонн, “Террор” — всего в 325. Для сравнения: бриг “Tre Kronor”, с 2010 года ставший символом Петербургских “Алых парусов”, имеет водоизмещение в 330 тонн. А знаменитая линейная “Полтава” Петра Первого — 1200 тонн.
На всякий случай, водоизмещение — это объем воды, вытесняемый подводной частью корабля. Кстати, вес этой воды равен полному весу судна.
Но двукратная разница в водоизмещении не означает такую же разницу по габаритам. Длина “Террора” — 31 метр, “Эребуса” — 32. Ширина — чуть больше восьми и чуть меньше девяти соответственно. Осадка одинаковая: 6,86 метра. Да и на рисунках их обычно не различишь.
Для боевых действий на каждом корабле стояло по две мортиры и 10 пушек. При переводе на арктическую службу они были сняты, зато появилась ледовая броня. А в 1845, для экспедиции Франклина, — еще и паровые двигатели, позволявшие увеличить скорость кораблей почти вдвое. Паровые двигатели в 20 у “Террора” и 25 у “Эребуса” лошадиных сил. Для сравнения: сегодня средней ценовой категории седан имеет под капотом 120 лошадей. А крейсер “Аврора” — почти 12 тысяч.
И еще для сравнения, яхта Амундсена “Йоа”: 48 тонн водоизмещения, длина-ширина — 21 на 6 метров, осадка — что-то около метра и двигатель на 13 л.с. Сразу после прохождения Северо-Западного пути Амудсен свою яхту продал, она долго гнила под открытым небом в Сан-Франциско, а теперь, отреставрированная, вернулась на родину.
Вернуть “Эребус” с “Террором” пытались 170 лет, а в итоге все равно признали канадским культурным наследием.
В 2008 году “Парки Канады” объявили об очередном этапе поисков кораблей Франклина. Под это дело выделили 75 000 канадских долларов и ледокол. Основной целью поисковой экспедиции была поддержка территориальных претензий Канады на Северо-Западный проход.
Экспедиции, одна за одной, продолжались до сентября 2014 года, когда у полуострова Аделаида (прямо под островом Кинг Уильям) команда Мартина Бергмана обнаружила место крушения “Эребуса”.
“Террор” нашелся в заливе Террор в сентябре 2016. Это совпадение, залив получил свое название еще в 1910 (с запада он ограничен островом Фитцджеймса, а с востока — островом Ирвинга, что наводит на мысль о том, что весь офицерский состав экспедиции со временем “расселили” по карте).
Оба корабля внесены в Национальный список исторических памятников Канады (без координат). С “Эребуса” подняли судовой колокол. С “Террора” есть фотографии корпуса, штурвала и энное количество памятных безделушек.
И не знаю, как вам, а мне отчего-то грустно эти безделушки разглядывать. В формате льдисто-сияющего миража на горизонте, обросшие мифами и слухами, “Эребус” с “Террором” казались как-то значительней и, как ни странно, ближе. А затянутые илом, покореженные борта — это неизбежный и окончательный финал истории.
___________________________________________
А впрочем, с кораблями мы так и так закончили. Давайте поговорим о капитанах.
Сэр Джон Франклин, член Королевского географического общества, контр-адмирал. Родился в 1786. Девятый из двенадцати детей небогатого купца. Впервые вышел в море в 12 лет, во флоте — с 14. Первая битва — в 1800 году, при Копенгагене, в эскадре Горацио Нельсона (а Нельсон — это, кстати, один из прототипов Хорнблауэра авторства Форестера).
В 16 лет, уже в звании мичмана, Франклин на корабле “Инвестигейтор” сопровождал своего дядю, капитана Мэтью Флиндерса, в плавании вокруг Австралии.
Сражался при Трафальгаре — Наполеоновские войны. Был ранен при Новом Орлеане — Вторая война за независимость.
В 1818 впервые оказался в Арктике. В 1819-23 едва не погиб во время первого собственного похода. Не буду повторяться и пересказывать прошлый раздел заново — все его походы читать там.
Вернулся на родину героем и женился на молодой, но уже тогда больной туберкулезом поэтессе, Элеонор Энн Порден. И по тем обрывкам информации, что мне удалось найти, их история любви — из тех, о которых снимают возвышенно-слезливое кино. Они переписывались годами. Он поддерживал ее поэтический талант, она — его тягу на север. Она родила ему ребенка, хотя с ее состоянием здоровья это было риском. Прошел год — болезнь обострилась. Она отправила Франклина во вторую экспедицию и умерла в его отсутствие.
… Франклин вернулся домой через три года и женился на ее подруге.
Вообще тут стоит отметить, что Франклину очень повезло, что с первой, что со второй женой. В чем-то они обе его превосходили и при этом неизменно содействовали и вдохновляли на свершения.
Наверное, если бы Франклин не исчез с таким скандалом, Джейн Гриффин — его вторая жена — имела все шансы затмить его своей славой. Женщина-путешественник, в 19 веке, представляете? До замужества она исколесила Европу, Скандинавию и Россию. Сразу после свадьбы, пока Франклин служил на Средиземном море, добралась до Северной Африки, Сирии и Крита. Прошла пешком вдоль и поперек всю Тасманию. Уже после 1845 побывала в Вест-Индии и США. И после смерти Франклина — в Японии, Индии и Южной Америке. Добавьте к этому благотворительность и кучу сумасбродных проектов, типа избавления Тасмании от змей, золотую медаль Королевского географического общества и полдюжины экспедиций, отправленных на ее деньги на север в поисках мужа.
Что до Франклина — в 1829 он получил рыцарский титул. Затем — корабль “Рэйнбоу” и назначение на Средиземное море. Команда не чаяла души в своем капитане, “Рэйнбоу” (“Holy Rainbow”, как ее ласково окрестили свои) гордо бороздила морской простор, радуя капитана идеальной дисциплиной.
В 1836 году кому-то пришло в голову, что было бы круто повторить “Франклинов раек” (еще одно милое прозвище “Радуги”) в рамках каторжного поселения на противоположном конце земного шара. И чету Франклинов отправили в Тасманию. Леди Джейн с восторгом приняла на себя обязанности жены генерал-губернатора, и сэр Джон только успевал сворачивать ее авантюры. Но даже несмотря на интриги местных, которые породили волну слухов и в итоге повлекли за собой отставку Франклина, активное меценатство дало свои плоды: Тасмания расцвела — обзавелась школами, колледжем, научным обществом, музеем и Ботаническим садом.
Не удивительно, что после таких успехов Франклину доверили самую амбициозную Арктическую экспедицию. Кто ж знал, чем это обернется…
Кстати говоря, Джон Франклин — единственный из всего экипажа, у кого известна точная дата смерти: “11 июля 1847 года”, — указано в записке из пирамиды Росса за подписями Крозье и Фитцджеймса. Причина не сообщается, но в его почтенном возрасте отравление свинцом могло обострить какую-то хронику или спровоцировать что угодно. На картинах-реконструкциях 19 века Франклина изображают возлежащим на смертном одре среди скорбящего экипажа. В любом случае, слабо вероятно, что его сожрал гигантский белый медведь.
Вообще, при всей моей неприязни к сэру Джону в книге и в сериале, стоит отдать ему должное: как “управляющий” экспедиции он был хорош. Он ладил с людьми и умел вдохновлять. Руководители им гордились, подчиненные его любили. И, несмотря на отсутствие судового арктического опыта и необходимой физической подготовки, преклонный возраст и излишнюю самонадеянность, именно такой человек — прожектёр и мечтатель — воплощает собой идеал золотого века британских географических открытий.
Но знаете что? До подвигов Крозье ему далеко.
Слушайте: Крозье был врачом и офицером по науке при Франклине. Отправляясь в экспедицию, он разработал специальную сыворотку, которая позволила ему пролежать в анабиозе почти полторы сотни лет, чтобы потом восстать и кошмарить Отряд Альфа — марвеловскую команду канадских супергероев, которых бортанул Россомаха. Вот это поворот, да? Чем там все закончилось, я не вникала, мне хватило зубастого зомби в трико на обложке — en.wikipedia.org/wiki/Pestilence_(comics).
Ну а если серьезно…
Френсис Родон Мойра Крозье (в сохранившихся письмах подписывается полным набором инициалов, так что не будем и мы их игнорировать) — член Королевского астрономического общества и Королевского общества по развитию знаний о природе, капитан королевских ВМФ, участник шести полярных экспедиций.
Родился в 1796 году, в Банбридже, одиннадцатым (пятым, по другим источникам) из тринадцати детей небогатого ирландского адвоката Джорджа Крозье. Ушел во флот в 13 лет, в чине кадета. К 16 дослужился до мичмана. Доплыл до Тихого океана в рамках поисков мятежников с корабля “Баунти”. В 18 уже в чине младшего лейтенанта принимал участие в походе к мысу Доброй Надежды.
В 1821 стартовала вторая арктическая экспедиция Парри, ставшая началом арктической карьеры Крозье. Там же младший лейтенант Крозье свел знакомство с младшим лейтенантом Джеймсом Россом.
Росс был выше по положению и имел явно больше перспектив продвижения по службе, но это не помешало их с Крозье дружбе. Через двадцать с лишним лет Крозье будет шафером на свадьбе Росса, и последнее сохранившееся в архивах письмо капитана “Террора” (от 9 июля 1845 года) также будет адресовано Россу.
Во время экспедиций Парри, Крозье много времени отводил астрономическим и магнитным исследованиям, контактировал с местными жителями, изучал инуитский язык. Начал публиковаться, едва разменяв третий десяток. Слыл человеком целиком и полностью отдающим себя своему делу. Но из-за ирландских корней звание первого лейтенанта получил лишь в 35 лет.
С 1832 по 1835 годы Крозье на фрегате “Стаг” патрулировал западное побережье Испании и Португалии во время мигелистских войн. Серьезных боевых действий там не случилось, и по окончании кампании Крозье вновь вернулся в Арктику, и вновь — с Россом.
В 1839 стартовала экспедиция в Антарктиду, о которой я уже писала выше. А теперь напишу еще, потому что Крозье эта экспедиция принесла если и не любовь всей жизни, то как минимум единственную задокументированную интрижку.
София Крэкрофт, дочь младшей сестры Франклина, Изабеллы, проживала на тот момент с дядюшкой Джоном, в Тасмании, и в роли секретаря и компаньонки тетушки Джейн путешествовала с ней по стране. Крозье познакомился с Софией, будучи приглашенным ко двору генерал-губернатора. А потом балы (в частности, на палубе “Террора” в 1841), приемы, пикники на природе… Крозье сделал предложение (по некоторым источникам, неоднократно), она отказалась, не желая становиться третьей лишней между капитаном и его кораблем. Ну, или между полярником и Арктикой.
Некоторое время Крозье состоял с ней в переписке. Возможно, надеялся все-таки получить положительный ответ. Возможно, рассчитывал ее впечатлить, отправляясь в 1845 на север под командованием Франклина. Последнее предположение обычно высказывается в новых источниках. Статьи, появившиеся до выхода романа Симмонса, не придают несложившемуся роману слишком большого значения.
Дальнейшая судьба Крозье вам уже известна: по возвращении из Антарктики он получил чин капитана, не получил должность руководителя экспедиции, отправился в плавание под командованием Франклина и не вернулся.
Кто-то из инуитов утверждал, будто Крозье с последними выжившими видели аж в 1852 году где-то на континенте. Доказательств нет, нет и опровержения, но Симмонс прописал ему долгую жизнь среди аборигенов.
В Бэнбридже, напротив дома семейства Крозье, установлен монумент. В 1935 на видимой стороне Луны именем Крозье назвали кратер. Кратер, конечно, мог бы быть и побольше. Но тут размер не главное, ведь по соседству с Крозье расположились Колумб, Магелан и Кук.
Мыс Крозье есть на острове Росса. Еще один мыс Крозье — на острове Кинг-Уильям, в бухте Террор. Ну и кроме них река, пролив, еще мыс, канал и остров — и все в Канадской Арктике.
Симмонс сделал Крозье главным героем романа “Террор”. А еще до него в Марвел наваяли злодея Мора (или Чуму, перевод “Чума” мне нравится больше) для своего отряда Альфа.
И мы наконец добрались до капитана “Эребуса” — Джеймса Фитцджеймса. Вы наверное уже обратили внимание, что биографии Франклина и Крозье равномерно раскиданы по истории освоения Арктики, тогда как Фитцджеймс там не фигурирует. Экспедиция Франклина стала для него первым полярным опытом — и последним, увы.
Джеймс Фитцджеймс — незаконнорожденный сын британского дипломата Джеймса Стивена. Родился в 1813 году в Бразилии, крещен только через полтора года в Лондоне, где и получил имя с фиктивной родословной из Джеймса и Анны Фитцджеймс (по сути Джеймс Фитцджеймс — это аналог Джона Доу для того времени). Есть версия, что его мать была богатой португалкой, и служанка, которая везла младенца в Англию, говорила на португальском — впоследствии Фитцджеймс бегло изъяснялся на этом языке.
Джеймс Стивен со своим бастардом не контактировал, он был по уши в долгах, к тому же одновременно с внебрачным на свет появился его очередной “брачный” ребенок. А ведь родство могло значительно облегчить продвижение Фитцджеймса по службе: его дед — Джеймс Гамбье — был адмиралом, участвовавшим в Первой Американской войне за независимость. А двоюродный дядя — тоже Джеймс Гамбье, и тоже адмирал — в 1814 году заключил мирный договор, завершивший вторую войну за независимость.
Фитцджеймса воспитало семейство Канингемов — Роберт и Луиза. Они проживали по соседству с родней жены Стивена, не имели никаких связей во флоте, зато были исключительно образованными, уважаемыми и интеллигентными людьми. У них имелся и родной сын, Уильям Каннингем — сводный брат Фитцджеймса, младше его на два года.
Вообще, не стесненный в средствах, образованный и получивший приличное воспитание молодой человек из Хэрдфордшира мог бы стать философом, ученым или просто прожигать жизнь где-нибудь в Лондоне. Мог бы выгодно жениться и ни в чем себе не отказывать. Но нет. То ли адмиральство в крови не давало Фитцджеймсу покоя, то ли сыграла свою роль потребность самоутвердиться вопреки незавидному положению бастарда, но уже в 12 лет он вступил в ряды ВМФ.
Поначалу все-таки всплыла полезная родственная связь: Роберт Гамбье, капитан фрегата “Приам”, был троюродным кузеном Фитцджеймса, и взял его на борт мичманом. (На самом деле, даже не мичманом, а, насколько я понимаю иерархию флота того времени, унтер-мичманом с перспективой производства в лейтенанты). Однако Гамбье в скором времени покинул корабль. Новый капитан продвинул Фитцджеймса по службе (тут опять же тонкости флотской иерархии, но вроде как он сменил вектор продвижения с лейтенанта на штурмана), и “Приам” отправился к берегам Центральной Америке с дипломатической миссией.
А в 1830 году “Приам” неожиданно отправили в резерв. Но Фитцджеймс в резерв не собирался: устроившись на другой корабль и приврав относительно срока службы и ранга, он получил звание мичмана. И, насколько я понимаю, начиная с тридцатых годов можно выбрать любой эпизод жизни Фитцджеймса — и обнаружится какая-то феерическая авантюра в духе барона Мюнгхаузена.
Вот к примеру. В 1834 приемный отец Фитцджеймса познакомил его с капитаном инженерных войск Френсисом Чесны, которому пришла в голову идея проложить путь из Средиземного моря к Индии. Суэцкого канала тогда не было, да и через Персидский залив до Индии ближе, поэтому решили идти не через Египет, а через Сирию — к верховьям реки Ефрат. Для этого дела снарядили два парохода — “Тигр” и “Ефрат” — разобрали их, сложили в повозки и потащили через горы и пустыню.
Прекрасная идея, решил Фитцджеймс. Ушел с фрегата “Винчестер”, где уже дорос до младшего лейтенанта, и вписался в поход. “Тигр” потеряли по дороге, а собранный и спущенный на воду “Ефрат”, имел слишком большую осадку и напоролся на мель где-то ближе к Багдаду. Двигатель каюкнулся, экспедиция закончилась.
Не тут-то было! Фитцджеймс взял письма дипломатов, которые ему то ли передали, то ли он сам их туда и привез, и радостно попер их обратно: полторы тысячи километров пешком до стартовой точки, и потом уже на кораблях — в Англию.
После этого Фитцджеймс поступил на судно “Экселент”, где познакомился с Джоном Барроу младшим. Они сдружились, что впоследствии принесло Фитцджеймсу назначение на “Эребус”. В тот же период Фитцджеймс с еще одним приятелем, Фэйрхолмом (лейтенант, погиб на Эребусе), был рекомендован Джеймсу Россу. Росс даже запросил их себе в команду в Антарктическую экспедицию, но Адмиралтейство отказало: на Фитцджеймса были другие планы.
В 1839-40 годах он участвовал во второй Турецко-Египетской войне, командовал пушками на корабле “Ганг”. Отличился, правда, на суше, совершив вылазку в лагерь египтян, чем страшно разозлил их генерала, Ибрагим Пашу — за голову Фитцджеймса была объявлена награда.
Следующая заварушка — то, что он рассказывал в первой серии, про штурм Чжэньцзяня. Первая опиумная война, бомбардировки китайских джонок, грабежи, насилие со стороны британцев, под знаменами восстановления экономического равновесия в отношениях с Китаем.
Чжэньдзян стал переломным моментом в войне. После взятия города британцам оставалось подняться вверх по Янцы и войти в Нанкин. Наверное, поэтому бой при Чжэньцзяне оказался одним из самых кровопролитных сражений в войне.
Любопытная деталь: во время наступления на Чжэньцзянь Фитцджеймс руководил отрядом, запускавшим ракеты Конгрива (американский гимн, помните?), и как раз такой ракетой в восьмой серии он палит по Туунбаку.
Но в общем само сражение для Фитцджеймса закончилось достаточно быстро — его подстрелили из мушкета. Пуля прошла сквозь руку и застряла в позвоночнике. Полумертвого лейтенанта отволокли на линейный корабль “Корнуолис”, где прооперировали — без анестезии и антисептиков.
Фитцджеймс оклемался, страшно огорчился своему вынужденному бездействию и написал юмористическую поэму на десять тысяч слов, про войну. И издал под псевдонимом Том Боулайн (из не слишком приличной песенки — собирательное имя ребенка, родившегося на корабле, в те времена, когда в порту на корабль пускали шлюх).
Пока Фитцджеймс выздоравливал, был принятНанкинский мирный договор, и война прекратилась. А Фитцджеймса наградили за проявленную отвагу.
Тогда же, в Нанкине произошло что-то важное, но не задокументированное: Фитцджеймс дал денег Джорджу Барроу. Джордж Барроу — это еще один сын Джона Барроу и брат хорошего друга Фитцджеймса, Джона Барроу младшего. Принято считать, что деньги были нужны, дабы замять скандал, но подробности мы вряд ли узнаем. Сам Фитцджеймс в письме Джону Барроу младшему кокетливо называл услугу незначительной и не стоящей внимания.
Джон Барроу старший — второй секретарь Адмиралтейства — заметил молодого, героичесткого и “услужливого” Фитцджеймса. Тот быстренько получил производство в чин командора и средних размеров бриг “Клио” и отправился патрулировать теперь уже беззащитное и покорное побережье Китая, параллельно строча пачками письма в Англию, где в 1843 году пошли серьезные разговоры о Северо-Западном проходе.
Росс вернулся из Антарктиды. Фитцджеймс загорелся идеей идти на север с Россом (но ни в коем случае не с Баком!). Он предлагал собственные проекты по покорению Северного полюса — зимой, пешком, командой из 22 человек. Потом ему, видимо, пришло в голову, что за Северо-Западный проход можно удостоиться посвящения в рыцари, и он начал задумываться о том, чтобы самому руководить экспедицией.
В мае 1844 “Клио” направилась к берегам Англии. По дороге, у побережья Намибии, Фитцджеймс пытался пресечь беспорядки, творимые торговыми судами среди залежей гуано на острове Ичабо. Вокруг острова собралось почти полторы сотни кораблей, корабликов и шлюпок разных размеров. Причаливать можно было только с подветренной стороны. Матросы гребли “белое золото” лопатами, при том что вонь буквально разъедала глаза. Кто-то протестовал, кто-то пытался отбить волшебное птичье дерьмо у конкурентов откровенно пиратскими вылазками.
Фитцджеймс со своим лейтенантом и другом Ле Весконтом (в будущем — лейтенант на Эребусе) отправили пару совсем уже обнаглевших капитанов домой, кого-то даже повезли в Англию в наручниках. Хотя вряд ли это серьезно повлияло на творящийся на острове беспредел.
А вернувшись на родину, Фитцджеймс продолжил обхаживать Барроу, чтобы добиться места в экспедиции. Добился. Отплыл и не вернулся.
А в документальном фильме 2005 года упомянут рассказ инуита, с которым последние выжившие расплатились за еду офицерской шпагой. Шпагу передали то ли Россу, то ли Ричардсону, то ли МакКлинтоку, и выгравированная на ней дата совпадала с датой производства Фитцджеймса в лейтенанты. По Симмонсу, Фитцджеймс умер вскоре после закладки записки в пирамиду от отравления свинцом. А ведь он был молод, силен и самонадеян — прекрасный кандидат на долгую и счастливую жизнь.
И в завершении я хочу вернуться к сериалу. Ведь изначально мое маленькое исследование затевалось именно аналитикой к экранизации Симмонса.
Я бесконечно восхищена дотошностью сценаристов “Террора”, вниманием к деталям и проработкой матчасти. Чем дальше я копала, тем больше пасхалок обнаруживала. И, полагаю, если добраться до подробной биографии Крозье, вникнуть в сохранившуюся переписку Франклина или прочесть памфлеты Фитцджеймса, проявится смысл остальных проходных на первый взгляд моментов.
Я привыкла к тому, что экранизация должна отличаться от первоисточника — и сериал достаточно серьезно отклоняется от книги. Но обычно из этого следует, что для гармоничности кадра или упрощения сюжета всплывают красивые статисты и поверхностно вхарактерные поступки героев, противоречащие и логике, и фактам.
Тут ситуация противоположна. Пьяный Фитцджеймс достает из сундука с карнавальными костюмами платье — потому что в возрасте двадцати лет он играл женскую роль в театральной постановке. Фраза про переход Цезаря через Рубикон — не отсылка к фильмографии Мензиса, а прямая цитата из письма. Выступление Диккенса имело место, а Джон Барроу действительно лежал на смертном одре, когда Джеймс Росс отправился на поиски экспедиции. В книге Симмонса упомянуто, что сигнальные колокола с кораблей уходящая команда забрала с собой, но в 2014 колокол Эребуса подняли со дна, и в сериале колоколов уже нет. Зато синие солнечные очки Крозье — копия реально найденных на острове. И даже тюленья охота в последних кадрах соответствует описаниям Амундсена.
И самое забавное: по моим ощущениям, это не заигрывание со зрителем. По моим ощущениям, кто-то из создателей просто вдохновился историей Франклина и, помимо книги Симмонса (которая безусловно тоже очень близка к реалиям), перелопатил весь озвученный Симмонсом список литературы, чтобы опираться уже на собственную базу фактов.
Эта мысль греет мне душу — приятно чувствовать общность с авторами канона.
Часть 2. Северо-Западный проход, и где его искать
Эребус (он же Эреб) — греческое божество вечного мрака. Со статусом там сложно, потому как родился он то ли “от”, то ли “из” Хаоса, и вместе со своей сестрой и женой по совместительству наплодил кучу жути: смерть в разных вариациях, раздор, злословие, старость и лживые сны. И для полной гармонии в своей зоне ответственности — Харона и Стикс.
“Террор” в расшифровке не нуждается. С латыни слово переводится как “страх” или “ужас”. И, боюсь, попытка докопаться до тонкостей происхождения термина вызовет подозрения у нашей нацбезопасности, так что оставим этот вопрос.
Мысль о зависимости судьбы судна от его имени срифмовал и популяризировал капитан Врунгель со своей “(По)Бедой”, но и до него к названиям кораблей моряки относились с большим трепетом. Так с чего вдруг исследовательские суда окрестили “Ужасом” и “Мраком”?
В 1696 (нет, это не опечатка) с британских верфей сошел...В 1696 (нет, это не опечатка) с британских верфей сошел первый бомбардирский корабль под звучным именем “Террор”. Бомбардирские корабли тех времен сопоставимы по размеру с корветами и шлюпами, но оснащены орудиями максимального для флота калибра. Бомбардиры использовались — не сложно сказать — для бомбардировок крепостей и эскадр. И, чтобы компенсировать отдачу от выстрелов мортир, борта их делали с упором на прочность, пусть даже в ущерб скорости или маневренности.
На первом “Терроре” орудий было всего 4. На втором — 14. На третьем и четвертом — по 8. Пятый не дотянул размерами до бомбардира, но и канонерской лодкой воевал достойно. Шестой “Террор” — это “наш” — был спущен на воду в 1813 и принимал участие в англо-американской войне 1812-15 годов.
Откуда столько тезок? Так это ж еще не все! Седьмой “Террор” построили в 1856, восьмой — родился и не “Террором” вовсе, но был переименован. Девятый — броненосец HMS Terror (I03) — прошел первую мировую и был потоплен немцами в 1941 при Бенгази.
Эти суда связаны в своеобразную династию традицией передачи имени по наследству. Говорят, “корабли не умирают” — выходит, что так. Ведь, пусть и опосредованно, благодаря “потомкам”, но до наших дней дошла память о том первом бомбардире 1696 года.
Династия “Эребусов” моложе, зато известнее.
Первый “Эребус” сошел с верфи в 1807 году брандером (средних размеров судно с ракетами Конгрива на борту), плавал по Балтике, воевал с русскими. Потом отправился в Америку и в 1814 (вторая война за независимость) участвовал в атаке на форт Макгенри. Об обороне форта была написана поэма, которая через сто с лишним лет легла в основу американского гимна. А теперь внимание: “And the rockets’ red glare, the bombs bursting in air”, — красный сполох ракет — это единственный в том сражении ракетоносец британцев, “Эребус”, ну а бомбы — это один из нескольких бомбардиров “Террор”, причем шестой “Террор”, который “наш”.
Франклиновский “Эребус” был вторым по счету, и построили его в 1826. Всего кораблей с таким наименованием пять, последний выпускался в паре с последним “Террором” и прошел обе Мировые Войны.
Ну а франклиновские корабли (повторюсь, это шестой “Террор” и второй “Эребус”) парой не задумывались, в боях не пересекались и на пенсию вышли в разное время. Встретились они лишь в 1839 году, будучи отобранными для Британской антарктической экспедиции Джеймса Росса.
С легкой руки Барроу и после фиаско Бака, едва не угробившего “Террор”, и без того прочные бомбардиры были дополнительно укреплены слоем обшивки, которая выдерживала давление пакового льда. Вместе с Россом (капитан “Эребуса”) в море вышел его соратник и близкий друг Френсис Крозье (капитан “Террора”).
Год потребовался, чтобы добраться до южной колонии Британской империи — Тасмании. На тот момент ей управлял Джон Франклин. Корабли Росса сделали передышку и пополнили запасы.
В первое лето Росс открыл море Росса, шельфовый ледник Росса и вулканический остров Росса. Двум вулканам на острове, впрочем, присвоили имена Эребус и Террор (а могли бы тоже назвать Россами).
После перерыва на зимовку у Франклина экспедиция отправилась к Фоклендским островам изучать тюленей Росса. Третий сезон был менее удачным, потому что из-за сложных погодных условий Эребус с Террором едва не застряли среди айсбергов.
Тем не менее, помимо нанесения на карту кучи объектов имени себя любимого, Росс рассчитал расположение южного магнитного полюса и от души (хоть и не лично) поспособствовал развитию зоологии и ботаники.
Единственная жертва из числа экипажа — матрос, смытый за борт волной. На кораблях не было ни голода, ни болезней.
Но, в попытке рассказать о кораблях, я, собственно, о кораблях и позабыла. Это упущение стоит исправить. Так что набираемся терпения, концентрируем внимание и вникаем в цифры.
“Эребус” имел водоизмещение в 715 тонн, “Террор” — всего в 325. Для сравнения: бриг “Tre Kronor”, с 2010 года ставший символом Петербургских “Алых парусов”, имеет водоизмещение в 330 тонн. А знаменитая линейная “Полтава” Петра Первого — 1200 тонн.
На всякий случай, водоизмещение — это объем воды, вытесняемый подводной частью корабля. Кстати, вес этой воды равен полному весу судна.
Но двукратная разница в водоизмещении не означает такую же разницу по габаритам. Длина “Террора” — 31 метр, “Эребуса” — 32. Ширина — чуть больше восьми и чуть меньше девяти соответственно. Осадка одинаковая: 6,86 метра. Да и на рисунках их обычно не различишь.
Для боевых действий на каждом корабле стояло по две мортиры и 10 пушек. При переводе на арктическую службу они были сняты, зато появилась ледовая броня. А в 1845, для экспедиции Франклина, — еще и паровые двигатели, позволявшие увеличить скорость кораблей почти вдвое. Паровые двигатели в 20 у “Террора” и 25 у “Эребуса” лошадиных сил. Для сравнения: сегодня средней ценовой категории седан имеет под капотом 120 лошадей. А крейсер “Аврора” — почти 12 тысяч.
И еще для сравнения, яхта Амундсена “Йоа”: 48 тонн водоизмещения, длина-ширина — 21 на 6 метров, осадка — что-то около метра и двигатель на 13 л.с. Сразу после прохождения Северо-Западного пути Амудсен свою яхту продал, она долго гнила под открытым небом в Сан-Франциско, а теперь, отреставрированная, вернулась на родину.
Вернуть “Эребус” с “Террором” пытались 170 лет, а в итоге все равно признали канадским культурным наследием.
В 2008 году “Парки Канады” объявили об очередном этапе поисков кораблей Франклина. Под это дело выделили 75 000 канадских долларов и ледокол. Основной целью поисковой экспедиции была поддержка территориальных претензий Канады на Северо-Западный проход.
Экспедиции, одна за одной, продолжались до сентября 2014 года, когда у полуострова Аделаида (прямо под островом Кинг Уильям) команда Мартина Бергмана обнаружила место крушения “Эребуса”.
“Террор” нашелся в заливе Террор в сентябре 2016. Это совпадение, залив получил свое название еще в 1910 (с запада он ограничен островом Фитцджеймса, а с востока — островом Ирвинга, что наводит на мысль о том, что весь офицерский состав экспедиции со временем “расселили” по карте).
Оба корабля внесены в Национальный список исторических памятников Канады (без координат). С “Эребуса” подняли судовой колокол. С “Террора” есть фотографии корпуса, штурвала и энное количество памятных безделушек.
И не знаю, как вам, а мне отчего-то грустно эти безделушки разглядывать. В формате льдисто-сияющего миража на горизонте, обросшие мифами и слухами, “Эребус” с “Террором” казались как-то значительней и, как ни странно, ближе. А затянутые илом, покореженные борта — это неизбежный и окончательный финал истории.
___________________________________________
А впрочем, с кораблями мы так и так закончили. Давайте поговорим о капитанах.
Сэр Джон Франклин, член Королевского географического общества, контр-адмирал. Родился в 1786. Девятый из двенадцати детей небогатого купца. Впервые вышел в море в 12 лет, во флоте — с 14. Первая битва — в 1800 году, при Копенгагене, в эскадре Горацио Нельсона (а Нельсон — это, кстати, один из прототипов Хорнблауэра авторства Форестера).
В 16 лет, уже в звании мичмана, Франклин на корабле “Инвестигейтор” сопровождал своего дядю, капитана Мэтью Флиндерса, в плавании вокруг Австралии.
Сражался при Трафальгаре — Наполеоновские войны. Был ранен при Новом Орлеане — Вторая война за независимость.
В 1818 впервые оказался в Арктике. В 1819-23 едва не погиб во время первого собственного похода. Не буду повторяться и пересказывать прошлый раздел заново — все его походы читать там.
Вернулся на родину героем и женился на молодой, но уже тогда больной туберкулезом поэтессе, Элеонор Энн Порден. И по тем обрывкам информации, что мне удалось найти, их история любви — из тех, о которых снимают возвышенно-слезливое кино. Они переписывались годами. Он поддерживал ее поэтический талант, она — его тягу на север. Она родила ему ребенка, хотя с ее состоянием здоровья это было риском. Прошел год — болезнь обострилась. Она отправила Франклина во вторую экспедицию и умерла в его отсутствие.
… Франклин вернулся домой через три года и женился на ее подруге.
Вообще тут стоит отметить, что Франклину очень повезло, что с первой, что со второй женой. В чем-то они обе его превосходили и при этом неизменно содействовали и вдохновляли на свершения.
Наверное, если бы Франклин не исчез с таким скандалом, Джейн Гриффин — его вторая жена — имела все шансы затмить его своей славой. Женщина-путешественник, в 19 веке, представляете? До замужества она исколесила Европу, Скандинавию и Россию. Сразу после свадьбы, пока Франклин служил на Средиземном море, добралась до Северной Африки, Сирии и Крита. Прошла пешком вдоль и поперек всю Тасманию. Уже после 1845 побывала в Вест-Индии и США. И после смерти Франклина — в Японии, Индии и Южной Америке. Добавьте к этому благотворительность и кучу сумасбродных проектов, типа избавления Тасмании от змей, золотую медаль Королевского географического общества и полдюжины экспедиций, отправленных на ее деньги на север в поисках мужа.
Что до Франклина — в 1829 он получил рыцарский титул. Затем — корабль “Рэйнбоу” и назначение на Средиземное море. Команда не чаяла души в своем капитане, “Рэйнбоу” (“Holy Rainbow”, как ее ласково окрестили свои) гордо бороздила морской простор, радуя капитана идеальной дисциплиной.
В 1836 году кому-то пришло в голову, что было бы круто повторить “Франклинов раек” (еще одно милое прозвище “Радуги”) в рамках каторжного поселения на противоположном конце земного шара. И чету Франклинов отправили в Тасманию. Леди Джейн с восторгом приняла на себя обязанности жены генерал-губернатора, и сэр Джон только успевал сворачивать ее авантюры. Но даже несмотря на интриги местных, которые породили волну слухов и в итоге повлекли за собой отставку Франклина, активное меценатство дало свои плоды: Тасмания расцвела — обзавелась школами, колледжем, научным обществом, музеем и Ботаническим садом.
Не удивительно, что после таких успехов Франклину доверили самую амбициозную Арктическую экспедицию. Кто ж знал, чем это обернется…
Кстати говоря, Джон Франклин — единственный из всего экипажа, у кого известна точная дата смерти: “11 июля 1847 года”, — указано в записке из пирамиды Росса за подписями Крозье и Фитцджеймса. Причина не сообщается, но в его почтенном возрасте отравление свинцом могло обострить какую-то хронику или спровоцировать что угодно. На картинах-реконструкциях 19 века Франклина изображают возлежащим на смертном одре среди скорбящего экипажа. В любом случае, слабо вероятно, что его сожрал гигантский белый медведь.
Вообще, при всей моей неприязни к сэру Джону в книге и в сериале, стоит отдать ему должное: как “управляющий” экспедиции он был хорош. Он ладил с людьми и умел вдохновлять. Руководители им гордились, подчиненные его любили. И, несмотря на отсутствие судового арктического опыта и необходимой физической подготовки, преклонный возраст и излишнюю самонадеянность, именно такой человек — прожектёр и мечтатель — воплощает собой идеал золотого века британских географических открытий.
Но знаете что? До подвигов Крозье ему далеко.
Слушайте: Крозье был врачом и офицером по науке при Франклине. Отправляясь в экспедицию, он разработал специальную сыворотку, которая позволила ему пролежать в анабиозе почти полторы сотни лет, чтобы потом восстать и кошмарить Отряд Альфа — марвеловскую команду канадских супергероев, которых бортанул Россомаха. Вот это поворот, да? Чем там все закончилось, я не вникала, мне хватило зубастого зомби в трико на обложке — en.wikipedia.org/wiki/Pestilence_(comics).
Ну а если серьезно…
Френсис Родон Мойра Крозье (в сохранившихся письмах подписывается полным набором инициалов, так что не будем и мы их игнорировать) — член Королевского астрономического общества и Королевского общества по развитию знаний о природе, капитан королевских ВМФ, участник шести полярных экспедиций.
Родился в 1796 году, в Банбридже, одиннадцатым (пятым, по другим источникам) из тринадцати детей небогатого ирландского адвоката Джорджа Крозье. Ушел во флот в 13 лет, в чине кадета. К 16 дослужился до мичмана. Доплыл до Тихого океана в рамках поисков мятежников с корабля “Баунти”. В 18 уже в чине младшего лейтенанта принимал участие в походе к мысу Доброй Надежды.
В 1821 стартовала вторая арктическая экспедиция Парри, ставшая началом арктической карьеры Крозье. Там же младший лейтенант Крозье свел знакомство с младшим лейтенантом Джеймсом Россом.
Росс был выше по положению и имел явно больше перспектив продвижения по службе, но это не помешало их с Крозье дружбе. Через двадцать с лишним лет Крозье будет шафером на свадьбе Росса, и последнее сохранившееся в архивах письмо капитана “Террора” (от 9 июля 1845 года) также будет адресовано Россу.
Во время экспедиций Парри, Крозье много времени отводил астрономическим и магнитным исследованиям, контактировал с местными жителями, изучал инуитский язык. Начал публиковаться, едва разменяв третий десяток. Слыл человеком целиком и полностью отдающим себя своему делу. Но из-за ирландских корней звание первого лейтенанта получил лишь в 35 лет.
С 1832 по 1835 годы Крозье на фрегате “Стаг” патрулировал западное побережье Испании и Португалии во время мигелистских войн. Серьезных боевых действий там не случилось, и по окончании кампании Крозье вновь вернулся в Арктику, и вновь — с Россом.
В 1839 стартовала экспедиция в Антарктиду, о которой я уже писала выше. А теперь напишу еще, потому что Крозье эта экспедиция принесла если и не любовь всей жизни, то как минимум единственную задокументированную интрижку.
София Крэкрофт, дочь младшей сестры Франклина, Изабеллы, проживала на тот момент с дядюшкой Джоном, в Тасмании, и в роли секретаря и компаньонки тетушки Джейн путешествовала с ней по стране. Крозье познакомился с Софией, будучи приглашенным ко двору генерал-губернатора. А потом балы (в частности, на палубе “Террора” в 1841), приемы, пикники на природе… Крозье сделал предложение (по некоторым источникам, неоднократно), она отказалась, не желая становиться третьей лишней между капитаном и его кораблем. Ну, или между полярником и Арктикой.
Некоторое время Крозье состоял с ней в переписке. Возможно, надеялся все-таки получить положительный ответ. Возможно, рассчитывал ее впечатлить, отправляясь в 1845 на север под командованием Франклина. Последнее предположение обычно высказывается в новых источниках. Статьи, появившиеся до выхода романа Симмонса, не придают несложившемуся роману слишком большого значения.
Дальнейшая судьба Крозье вам уже известна: по возвращении из Антарктики он получил чин капитана, не получил должность руководителя экспедиции, отправился в плавание под командованием Франклина и не вернулся.
Кто-то из инуитов утверждал, будто Крозье с последними выжившими видели аж в 1852 году где-то на континенте. Доказательств нет, нет и опровержения, но Симмонс прописал ему долгую жизнь среди аборигенов.
В Бэнбридже, напротив дома семейства Крозье, установлен монумент. В 1935 на видимой стороне Луны именем Крозье назвали кратер. Кратер, конечно, мог бы быть и побольше. Но тут размер не главное, ведь по соседству с Крозье расположились Колумб, Магелан и Кук.
Мыс Крозье есть на острове Росса. Еще один мыс Крозье — на острове Кинг-Уильям, в бухте Террор. Ну и кроме них река, пролив, еще мыс, канал и остров — и все в Канадской Арктике.
Симмонс сделал Крозье главным героем романа “Террор”. А еще до него в Марвел наваяли злодея Мора (или Чуму, перевод “Чума” мне нравится больше) для своего отряда Альфа.
И мы наконец добрались до капитана “Эребуса” — Джеймса Фитцджеймса. Вы наверное уже обратили внимание, что биографии Франклина и Крозье равномерно раскиданы по истории освоения Арктики, тогда как Фитцджеймс там не фигурирует. Экспедиция Франклина стала для него первым полярным опытом — и последним, увы.
Джеймс Фитцджеймс — незаконнорожденный сын британского дипломата Джеймса Стивена. Родился в 1813 году в Бразилии, крещен только через полтора года в Лондоне, где и получил имя с фиктивной родословной из Джеймса и Анны Фитцджеймс (по сути Джеймс Фитцджеймс — это аналог Джона Доу для того времени). Есть версия, что его мать была богатой португалкой, и служанка, которая везла младенца в Англию, говорила на португальском — впоследствии Фитцджеймс бегло изъяснялся на этом языке.
Джеймс Стивен со своим бастардом не контактировал, он был по уши в долгах, к тому же одновременно с внебрачным на свет появился его очередной “брачный” ребенок. А ведь родство могло значительно облегчить продвижение Фитцджеймса по службе: его дед — Джеймс Гамбье — был адмиралом, участвовавшим в Первой Американской войне за независимость. А двоюродный дядя — тоже Джеймс Гамбье, и тоже адмирал — в 1814 году заключил мирный договор, завершивший вторую войну за независимость.
Фитцджеймса воспитало семейство Канингемов — Роберт и Луиза. Они проживали по соседству с родней жены Стивена, не имели никаких связей во флоте, зато были исключительно образованными, уважаемыми и интеллигентными людьми. У них имелся и родной сын, Уильям Каннингем — сводный брат Фитцджеймса, младше его на два года.
Вообще, не стесненный в средствах, образованный и получивший приличное воспитание молодой человек из Хэрдфордшира мог бы стать философом, ученым или просто прожигать жизнь где-нибудь в Лондоне. Мог бы выгодно жениться и ни в чем себе не отказывать. Но нет. То ли адмиральство в крови не давало Фитцджеймсу покоя, то ли сыграла свою роль потребность самоутвердиться вопреки незавидному положению бастарда, но уже в 12 лет он вступил в ряды ВМФ.
Поначалу все-таки всплыла полезная родственная связь: Роберт Гамбье, капитан фрегата “Приам”, был троюродным кузеном Фитцджеймса, и взял его на борт мичманом. (На самом деле, даже не мичманом, а, насколько я понимаю иерархию флота того времени, унтер-мичманом с перспективой производства в лейтенанты). Однако Гамбье в скором времени покинул корабль. Новый капитан продвинул Фитцджеймса по службе (тут опять же тонкости флотской иерархии, но вроде как он сменил вектор продвижения с лейтенанта на штурмана), и “Приам” отправился к берегам Центральной Америке с дипломатической миссией.
А в 1830 году “Приам” неожиданно отправили в резерв. Но Фитцджеймс в резерв не собирался: устроившись на другой корабль и приврав относительно срока службы и ранга, он получил звание мичмана. И, насколько я понимаю, начиная с тридцатых годов можно выбрать любой эпизод жизни Фитцджеймса — и обнаружится какая-то феерическая авантюра в духе барона Мюнгхаузена.
Вот к примеру. В 1834 приемный отец Фитцджеймса познакомил его с капитаном инженерных войск Френсисом Чесны, которому пришла в голову идея проложить путь из Средиземного моря к Индии. Суэцкого канала тогда не было, да и через Персидский залив до Индии ближе, поэтому решили идти не через Египет, а через Сирию — к верховьям реки Ефрат. Для этого дела снарядили два парохода — “Тигр” и “Ефрат” — разобрали их, сложили в повозки и потащили через горы и пустыню.
Прекрасная идея, решил Фитцджеймс. Ушел с фрегата “Винчестер”, где уже дорос до младшего лейтенанта, и вписался в поход. “Тигр” потеряли по дороге, а собранный и спущенный на воду “Ефрат”, имел слишком большую осадку и напоролся на мель где-то ближе к Багдаду. Двигатель каюкнулся, экспедиция закончилась.
Не тут-то было! Фитцджеймс взял письма дипломатов, которые ему то ли передали, то ли он сам их туда и привез, и радостно попер их обратно: полторы тысячи километров пешком до стартовой точки, и потом уже на кораблях — в Англию.
После этого Фитцджеймс поступил на судно “Экселент”, где познакомился с Джоном Барроу младшим. Они сдружились, что впоследствии принесло Фитцджеймсу назначение на “Эребус”. В тот же период Фитцджеймс с еще одним приятелем, Фэйрхолмом (лейтенант, погиб на Эребусе), был рекомендован Джеймсу Россу. Росс даже запросил их себе в команду в Антарктическую экспедицию, но Адмиралтейство отказало: на Фитцджеймса были другие планы.
В 1839-40 годах он участвовал во второй Турецко-Египетской войне, командовал пушками на корабле “Ганг”. Отличился, правда, на суше, совершив вылазку в лагерь египтян, чем страшно разозлил их генерала, Ибрагим Пашу — за голову Фитцджеймса была объявлена награда.
Следующая заварушка — то, что он рассказывал в первой серии, про штурм Чжэньцзяня. Первая опиумная война, бомбардировки китайских джонок, грабежи, насилие со стороны британцев, под знаменами восстановления экономического равновесия в отношениях с Китаем.
Чжэньдзян стал переломным моментом в войне. После взятия города британцам оставалось подняться вверх по Янцы и войти в Нанкин. Наверное, поэтому бой при Чжэньцзяне оказался одним из самых кровопролитных сражений в войне.
Любопытная деталь: во время наступления на Чжэньцзянь Фитцджеймс руководил отрядом, запускавшим ракеты Конгрива (американский гимн, помните?), и как раз такой ракетой в восьмой серии он палит по Туунбаку.
Но в общем само сражение для Фитцджеймса закончилось достаточно быстро — его подстрелили из мушкета. Пуля прошла сквозь руку и застряла в позвоночнике. Полумертвого лейтенанта отволокли на линейный корабль “Корнуолис”, где прооперировали — без анестезии и антисептиков.
Фитцджеймс оклемался, страшно огорчился своему вынужденному бездействию и написал юмористическую поэму на десять тысяч слов, про войну. И издал под псевдонимом Том Боулайн (из не слишком приличной песенки — собирательное имя ребенка, родившегося на корабле, в те времена, когда в порту на корабль пускали шлюх).
Пока Фитцджеймс выздоравливал, был принятНанкинский мирный договор, и война прекратилась. А Фитцджеймса наградили за проявленную отвагу.
Тогда же, в Нанкине произошло что-то важное, но не задокументированное: Фитцджеймс дал денег Джорджу Барроу. Джордж Барроу — это еще один сын Джона Барроу и брат хорошего друга Фитцджеймса, Джона Барроу младшего. Принято считать, что деньги были нужны, дабы замять скандал, но подробности мы вряд ли узнаем. Сам Фитцджеймс в письме Джону Барроу младшему кокетливо называл услугу незначительной и не стоящей внимания.
Джон Барроу старший — второй секретарь Адмиралтейства — заметил молодого, героичесткого и “услужливого” Фитцджеймса. Тот быстренько получил производство в чин командора и средних размеров бриг “Клио” и отправился патрулировать теперь уже беззащитное и покорное побережье Китая, параллельно строча пачками письма в Англию, где в 1843 году пошли серьезные разговоры о Северо-Западном проходе.
Росс вернулся из Антарктиды. Фитцджеймс загорелся идеей идти на север с Россом (но ни в коем случае не с Баком!). Он предлагал собственные проекты по покорению Северного полюса — зимой, пешком, командой из 22 человек. Потом ему, видимо, пришло в голову, что за Северо-Западный проход можно удостоиться посвящения в рыцари, и он начал задумываться о том, чтобы самому руководить экспедицией.
В мае 1844 “Клио” направилась к берегам Англии. По дороге, у побережья Намибии, Фитцджеймс пытался пресечь беспорядки, творимые торговыми судами среди залежей гуано на острове Ичабо. Вокруг острова собралось почти полторы сотни кораблей, корабликов и шлюпок разных размеров. Причаливать можно было только с подветренной стороны. Матросы гребли “белое золото” лопатами, при том что вонь буквально разъедала глаза. Кто-то протестовал, кто-то пытался отбить волшебное птичье дерьмо у конкурентов откровенно пиратскими вылазками.
Фитцджеймс со своим лейтенантом и другом Ле Весконтом (в будущем — лейтенант на Эребусе) отправили пару совсем уже обнаглевших капитанов домой, кого-то даже повезли в Англию в наручниках. Хотя вряд ли это серьезно повлияло на творящийся на острове беспредел.
А вернувшись на родину, Фитцджеймс продолжил обхаживать Барроу, чтобы добиться места в экспедиции. Добился. Отплыл и не вернулся.
А в документальном фильме 2005 года упомянут рассказ инуита, с которым последние выжившие расплатились за еду офицерской шпагой. Шпагу передали то ли Россу, то ли Ричардсону, то ли МакКлинтоку, и выгравированная на ней дата совпадала с датой производства Фитцджеймса в лейтенанты. По Симмонсу, Фитцджеймс умер вскоре после закладки записки в пирамиду от отравления свинцом. А ведь он был молод, силен и самонадеян — прекрасный кандидат на долгую и счастливую жизнь.
___________________________________________
И в завершении я хочу вернуться к сериалу. Ведь изначально мое маленькое исследование затевалось именно аналитикой к экранизации Симмонса.
Я бесконечно восхищена дотошностью сценаристов “Террора”, вниманием к деталям и проработкой матчасти. Чем дальше я копала, тем больше пасхалок обнаруживала. И, полагаю, если добраться до подробной биографии Крозье, вникнуть в сохранившуюся переписку Франклина или прочесть памфлеты Фитцджеймса, проявится смысл остальных проходных на первый взгляд моментов.
Я привыкла к тому, что экранизация должна отличаться от первоисточника — и сериал достаточно серьезно отклоняется от книги. Но обычно из этого следует, что для гармоничности кадра или упрощения сюжета всплывают красивые статисты и поверхностно вхарактерные поступки героев, противоречащие и логике, и фактам.
Тут ситуация противоположна. Пьяный Фитцджеймс достает из сундука с карнавальными костюмами платье — потому что в возрасте двадцати лет он играл женскую роль в театральной постановке. Фраза про переход Цезаря через Рубикон — не отсылка к фильмографии Мензиса, а прямая цитата из письма. Выступление Диккенса имело место, а Джон Барроу действительно лежал на смертном одре, когда Джеймс Росс отправился на поиски экспедиции. В книге Симмонса упомянуто, что сигнальные колокола с кораблей уходящая команда забрала с собой, но в 2014 колокол Эребуса подняли со дна, и в сериале колоколов уже нет. Зато синие солнечные очки Крозье — копия реально найденных на острове. И даже тюленья охота в последних кадрах соответствует описаниям Амундсена.
И самое забавное: по моим ощущениям, это не заигрывание со зрителем. По моим ощущениям, кто-то из создателей просто вдохновился историей Франклина и, помимо книги Симмонса (которая безусловно тоже очень близка к реалиям), перелопатил весь озвученный Симмонсом список литературы, чтобы опираться уже на собственную базу фактов.
Эта мысль греет мне душу — приятно чувствовать общность с авторами канона.
In Baffin's Bay where the whale fish blow
The fate of Franklin no man may know
The fate of Franklin no tongue can tell
Lord Franklin alone with his sailors do dwell
The fate of Franklin no man may know
The fate of Franklin no tongue can tell
Lord Franklin alone with his sailors do dwell
@темы: Невероятно, но факт, Мрак и Ужас
-
-
09.07.2018 в 23:24-
-
10.07.2018 в 06:30-
-
10.07.2018 в 21:21-
-
10.07.2018 в 22:13-
-
10.07.2018 в 22:52-
-
10.07.2018 в 23:18-
-
05.03.2020 в 16:13Сразу захотелось пересмотреть сериал.)))
-
-
08.03.2020 в 09:56Действительно стоит пересмотреть сериал, кстати!