читать дальшеПостканон. В результате некой магической ***ни (химическое оружие, сыворотка, изобретенная очередным суперзлодеем, магия вуду, примененная воскресшей Викторией - нужное подчеркнуть) Илья становится неуязвимым. С одним нюансом: уязвимым становится Наполеон. Илью бьют, он почти не ощущает этого, а у Напа синяки и ребро сломано. Илью пырнули ножом - у Напа открывается кровотечение, а у Ильи рана затянется через пару минут. В общем, Наполеон становится щитом, он получает все Илюшины травмы. Это действует только в одну сторону, помимо воли обоих, и никто с этим ничего поделать не может. В общем, наши герои оказываются намертво привязаны друг к другу.
Сначала они бесятся, оба. Потом Илья находит в этом очевидную пользу для дела. Он же силовик, и в драку из троих АНКЛов обычно вступает именно он. Так почему бы Наполеону не получить пару синяков, если это спасет команду? Постепенно все трое начинают видеть в происходящем некоторую иронию, Габи, разозлившись на Напа, вполне может залепить Илье пощечину - скорее в шутку, чем всерьез, разумеется. Просто, раз уж с ситуацией все равно ничего не сделаешь, стоит воспринимать ее позитивно.
Однако Илья не может. Постепенно он осознает ответственность, привязывается к Напу. Начинает видеть в нем не собственный идеальный щит, а человека. Илья боится, избегает травм всеми возможными способами, Нап понимает это и одобряет. Но уже не из шкурного интереса, а из сочувствия Илье. Его взгляд на ситуацию тоже меняется, приходит понимание "пользы дела", приходит осознанное желание защитить напарника, принять за него пулю.
Однако время идет и опытным путем наши герои находят "лазейку": у этой связи есть ограничение по расстоянию. Скажем, 10 км. Сначала это просто принимается к сведению. Потом происходит какой-то ужас, скажем, Илью захватывают, избивают, и он, мысленно складывая в голове неполученные травмы, понимает, что Наполеон умрет. И начинает просить своих мучителей о милосердии. Это унизительно, больно и очень страшно - за Наполеона, который сейчас загибается где-то на другом конце города, который принимает все удары на себя. И Илья, конечно, просит, и потом выпутывается как-то, разумеется. А потом, когда Наполеон выписывается из больницы, Илья требует перевода. И уезжает.
И бродит по свету один, спасает мир на благо Британской разведки, наверное. Думает, что поступил правильно. Страдает, разумеется. Потому что он привык, он привязался, он уже не мыслит себя без этой ответственности, без этой взаимозависимости, без своей суперсилы. Он уже не ощущает себя цельным.
Наполеон тоже не ощущает себя цельным. А еще он боится за Илью. После тех месяцев (лет?), которые они были связаны, невозможно не осознавать, насколько Илья ходит по краю. Насколько он лезет в самое пекло, насколько рискует. И невозможно представить, как он там сейчас - без щита.
А Габи, пожалуй, болтается где-то там поблизости, то с одним, то с другим. Подливает масла в огонь.
Ну и потом случается очередная критическая ситуация, Илью берут в плен, всячески там мучают, выпытывая все секреты, он держится молодцом, невзирая на многочисленные травмы. А потом главный злодей приходит для очередного серьезного разговора с огромной шипастой дубиной и ручной акулой на поводке ("Гадкий я", обе части, смотрела с ребенком - не могу теперь воспринимать суперзлодеев серьезно)))), бьет его очень больно, а Илья вдруг этого не чувствует. Он вскакивает со стула, рвет на себе кандалы, скармливает злодея акуле и бежит спасать Наполеона, который все-таки пришел, все-таки нашел и все-таки прикрыл его собой.
Ну и они уезжают в закат, работать дальше в одной команде
В этом во всем должна быть какая-то политичка, снисходительный Уэверли, который в курсе всего, скрупулезная проработка структуры разведки, которая позволит вписать туда вот эти все кадровые перестановки, да еще и приправить их тоскливой перепиской, когда герои в разлуке. В общем, туда нужна крутая матчасть - и тогда цены этой идее не будет.
Если кто соберется писать, позовите меня махать помпонами, пожалуйста))))